Анюта Кириллова осталась без угла, без куска хлеба. Сняла на Гороховой за пятерку койку, а сама целые дни бегала, места искала - кyхаркой, горничной, няней, кем возьмут. Везде отвечали: "Все занято!".
     Шла Анюта как-то Летним садом. Вдруг видит: навстерчу идет изящный господин, тросточкой осенними листьями шуршит. На румяном лице золотом очки поблескивают, а на устах любезная улыбка играет. Остановился, стал Анюте какие-то иностарнные слова произносить. Закраснелась девица, хотела мимо прошмыгнуть, а тот котелком размахивает:

- Ах, извинительный пардон! Перепутал вас, медам,
с княгиней Гагариной. Очень внешностью лица схожи. Как
же я виноват перед Вами!
    Анюта удивленно и уже с некоторым интересом смотрит
на господина. (Девичьи мозги уж так Природа устроила,
что поверит она любой лжи, лишь бы была она для слуха
приятной). Спаршиват:
    - Чем же Вы провинились?
    - Тем, что по собственной ошибке Вас посмел задержать,
не имея счастья быть знакомым. Позвольте представиться:
Семен Францевич Малевский, директор Сампсоньевского
завода. А как, сударыня, Ваше имя?
    - Аня Кириллова.
    - Очень приятно. Желая искупить свою вину, свое
беспардонное амикошонство, приглашаю Вас к ювелиру и прошу
принять скромное подношение. Если откажете, сей час
застрелюсь, - и Малевский вытащил из заднего кармана
небольшой револьвер.
   - Ах, не стреляйтесь! Я согласна.
   Малевский с чувством поцеловал Анюте руку:
   - Давайте вначале в этом ресторанчике отобедаем, а
потом за подарком. Режим нарушать не люблю.
   Метродотель почтительно согнулся:
   - Счастливый день, сам Семен Францевич у нас в гостях!
Ваш кабинетец свободен. Сегодня у нас знаменитая стерлядь,
в шампанском вареная. Нежные жульены из птичьего ассорти
и устрицы свежие из Орлеана, только нынешним утром
доставленные. Галантин тетеревинный. Упоительные куропатки
на канопе. Вместе с салатом "оливье" прикажете подать?
   Анюта ошарашена сим необычайным роскошеством. Малевский
нежно дышал в ухо:
   - Красота невозможная, за Ваши чудные глаза! - и
подливал, подливал шампанского, - За пиршество чувств!

     ...Она смутно помнила, как Малевский подсаживал ее в коляску, как приехали они к шикарному особняку на Никольском проспекте. Очнулась Анюта утром. Рядом с ней, похрапывая лежал, обнажив волосатую грудь Малевский.


     Малевский снял для Анюты хорошо обставленную квартирку на самой окраине города - Нарвской части. Выполнил он обещание и относительно ювелирного - подарил золотые серьги. Навестили модные магазины, накупили женские наряды.
     Почти каждый вечер Малевский высылал за Анютой легкие дрожки, котрые доставляли ее на Никольский проспект. По воскресеньям сюда приходили друзья хозяина. Они пили чай, играли в карты. Анюта выполняла роль хозяйки. Малевский ежемесячно выдавал ей сто рублей - "на шпильки".

- А что будет потом?
   - Потом? - подымал брови Малевскийю - Жизнь сама все
 образует. Возможно мы навсегда соединим наши судьбы.
    Анюта мечтательно шептала:
   - Дал бы Господь! Я была бы хорошей, верной супругой.

     Минуло 3 года, Анюта расцвела, обрела женскую стать и чарующую грациозность. Малевский почти не расставался с ней, гордился ее красотой.
     Вот и на этот раз, отправляясь по делам в Москву, он взял подругу с собой. Гостиница "Санкт-Петербург" служила прибежищем богатых купцов, крупных спекулянтов и удачливых аферистов. После душа и завтрака Малевский заторопился:

- Сейчас еду на учредительное собрание страховой
компании, а потом встретимся.

     Днем они вместе обедали в трактирчике "Колокола" на Сретенке, затем ездили на выставку картин Общества любителей художеств и прогулиялись пешком до Каланчевки. Вечером спустились в ресторан - полуподвальный этаж "Санкт-Петербурга". Затем перед публикой предстал толстый румяный человек. Воздев руки к потолку, он рявкнул:

- Блестящая европейская знаменитость - госпожа
Пильская!
   Из-за ширмы вышла в эффектном платье молодая женщина,
с толстой косой, с большим декольте и открытыми руками.
Анюта взглянула на нее и ахнула:
   - Господи, невозможное сходство!
Малевский, словно перед ним возникло привидение, покрутил
головой:
   - Бывает же такое! Ты и эта смуглая красавица - одно
лицо! - Он отпил вина и вдруг игриво рассмеялся:
   - А все остальное у вас тоже одинаковое? Ну, не
обижайся, Аннушка. Очень хороша певичка!

     Аккомпаниатор взял начальные аккорды, красавица запела сильным контральто:

   Зачем на краткое мгновенье
        В сей жизни нас судьба свела... 

     Зал был в восторге. На сцену полетели цветы, до того стоявшие на столиках, ассигнации. Какой-то пьяный купчик пожелал расцеловать певицу - "от врсторга чувств!", но его на сцену не допустили.
     Малевский слушал Пильскую, как завороженный. Потом он потребовал счет и со вздохом сказал Анюте:

- Увы, все хорошее кончается быстро! Завтра уезжаем
в Питер, надо пораньше лечь спать.

     Утром, когда Анюта еще была в кровати, Малевский отправился на соседнюю Домниковку. Здесь в табачной лавке "Кожухов и Ко" купил за 7 рублей полдюжины кубинских сигар "Гаванна", и вышел на улицу и ... обомлел. Прямо навстречу ему шла госпожа Пильская.

- Прекрасный случай - наша встреча! - Малевский
галантно приподнял шляпу.- Я вчера слушал Вас и испытал
истинный восторг. Вам надо петь не в этом балагане, а на
сцене Мариинского. Кстати , капельмейстер этого театра -
Эдуард Францевич Направник, он мой большой друг. Он
пригласил на премьеру оперы покойного Серова "Вражья сила"
   - Я брала уроки у Александра Николаевича.
   - Так Вас послушает Направник. Вот мой адрес.Буду ждать!

     Я не верю своему счастью! - говорил Малевский, когда дождливым сентябрьским днем встретился в Петербурге с Пильской. Хочу сделать Вам подарок о встрече - едем в ювелирный. Но вначале будем обедать в ресторане.
     ...Вечером, изрядно подгулявшие, они катили в роскошный особняк на Никольском проспекте - к Малевскому. В пылу страстей он совсем забыл, что обещал вечером заехать за Анютой, которая минувшую ночь провела у него дома. Теперь она томилась в ожидании, давно одетая, глядя в окно, за которым в темноте стучал дождь. Часы пробили восемь, девять, десять.

- Господи, не случилось ли что? - все
более волновалась Анюта.
- Вдруг я нужна ему? Еду! - Она вышла во двор.

     ...Уже через 5 минут вдребезги промок ее бурнус и каземиновые штиблеты. У нее не было денег на извозчика, вот она и тащилась, продрогнув до костей, через весь город. Наконец, пройдя набережную Черной речки и миновав Головинский мост, подошла к знакомому дому. Двери заднего хода не были заперты. е встретив никого из прислуги, Анюта прошла на второй этаж, к спальне. К своему удивлению она услышала шедшие оттуда голоса.
     Обмирая от страшного подозрения, Анюта толкнула дверь. В свете горевшей в бронзовом шандале свечи она увидела в кровати Малевского и девицу, так удивительно похожую на нее саму.

- Как ты можешь! - закричала Анюта. Малевский,
   вначале опешивший, быстро пришел в себя, засмеялся:
   - Не сердись, дурочка. Я ставлю опыт. Вполне научный:
   в какой степени внешнее сходство соответствует
   внутреннему? Ха-ха... Уезжай домой, завтра я к тебе
   приеду. Ну!
   - Как же так? - недоуменно спросила Анюта и ее
   вопрос повис в воздухе.
   - Ведь я так была тебе предана, а ты растоптал
   меня, как дорожную пыль...Господи, за что?

     Плохо понимая происходящее, Анюта на ватных ногах прошла в кабинет, помещавшийся в соседней комнате, дико завыла и повалилась на новый, крепко пахнущий кожей диван. Ей хотелось в одно и то же время с лютой ненавистью растерзать изменника и любить его самозабвенно, доходя до крайних степеней унижения и разврата. В коридоре послышались быстрые легкие шаги, затем внизу стукнула наружная дверь. Анюта поднялась, глухо произнесла:

- Эта женщина ушла. Но это ничего не изменит. Я
      так устала от страданий...

     Она чиркнула серником, зажгла две свечи, стоявшие на столе в серебрянном подсвечнике. Затем выдвинула верхний ящик. Там желтовато блестел четырехзарядный "Кловерлиф" - новейшая модель кольта. Анюта глубоко вздохнула, перекрестилась. Приставив дуло к груди - чуть ниже соска, нажала на курок. Барабан провернулся, но выстрела не последовало - осечка.
     Тогда, недоуменно посмотрев на орудие убийства, Анюта направила револьвер в потолок, надавила на курок - раз, другой. Грянули два выстрела, сверху посыпалась мелкая пыль. Дверь тут же распахнулась. Одетый в халат, вошел Малевский.

- Не безобразничай! - жестко произнес он.
    - Ты мне что, жена? Нечего командовать в моем доме.
Дай сюда револьвер! - шагнув вперед, он протянул руку.
Вдруг страшная мысль пронеслась в сознании Анны. Она с
легкой улыбкой молвила:
    - Теперь мы уже никогда не изменим друг другу! - и
выстрелила почти в упор.

     Малевский повалился вперед, распросттерся возле ног Анюты. Та направлила "Кловерлиф" в его затылок, выпустила еще одну пулю.
     Малевский дернулся всем телом и мелко забился в предсмертных судогорах. Возле его головы быстро натекла лужа крови.

- Прощай, милый! - шепотом произнесла Анюта.
- Позволь в последний раз поцеловать твои уста.

     Она встала на колени, повернула к себе голову мертвеца и в ужасе отпрянула: лицо было превращено в кровавое месиво. Анюта быстро, не раздумывая, вставила дуло револьвера себе в рот, надавила на курок. Однако, выстрела не последовало - патроны кончились.
     Подсудимую защищал знаменитый Карабичевский. Он говорил, что "несчастная девушка стала жертвой легкомысленного и развратного человека" и что рукой, совершившей убийство, "двигала не жестокость, но великая любовь и отчаяние". В зале плакали.
     По окончании процесса хроникер писал: "Присяжные тонко и хорошо поняли дело: они оправдали Кириллову".
     Анюта пошла послушницей в отдаленный монастырь Ярославской губерниию Позже приняла монашеский сан. Отличалась строгой жизнью и добрыми делами [52].